– Выпрямись.

– На меня даже никто не смотрит.

– Смотрит. – Она приблизилась, так что наши лица сравнялись и, повернула мою голову слегка влево. – Вот тот парень.

Мать моя женщина, он, что тут делает? Заметив, что я смотрю, Владислав Романович поднял стакан с чем-то, вероятно, алкогольным, в приветственном жесте, затем отвернулся.

– Почему здесь никого нет? Я имею ввиду, девушки.

– Глупая. Это мужское собрание. Все акционеры, с кем имеет дело Макс.

– Ага. А мы что тут делаем? В качестве его трофеев?

Мила усмехнулась.

– Это часть нашей работы. Ты уже знаешь, с кем работаешь?

Я нахмурилась.

– То есть?

– Я, например, с тем парнем, который на тебя пялился. Эх, жаль. Горячий мужчина.

Ну, одно я точно теперь знаю, Мила не в курсе, что этот «горячий мужчина» брат нашего рабовладельца.

– И. что ты с ним делаешь?

– Собираюсь делать. Что и обычно. Информация. Может что-то еще. – Она двусмысленно улыбнулась и до меня почти. дошло.

– То есть ты здесь, чтобы втереться в доверие к кому-то из акционеров?

– Мы все здесь за этим. Ну, и еще кое-зачем. Макс не сказал разве?

– Неет.

Я взглянула на девушку и заметила на ее шее то самое украшение, что обнаружила на своей постели сегодня утром. Мила выглядела превосходно, даже в этом платье цвета, который я автоматически ненавижу, она сияла, словно кинозвезда.

– Тебе очень идет.

– Спасибо. Мне так нравится. – Она провела рукой по камням и улыбнулась, но затем выражение лица сменилось на нейтрально-виноватое, когда перед нами этот придурок нарисовался. Взгляд был мрачный, впрочем, как обычно.

– Тебе нечем заняться? И. что, мать твою, у тебя на шее?

Мила замялась и перевела пугливый взгляд на меня, тем самым давая понять, что это снова моя ответственность.

– Я отдала ей его.

– Ты? – Мужчина уставился на меня. – И кто тебе позволил?

Я пожала плечами.

– Оно мне не нужно. Глупая безделушка. – Конечно, я совершенно точно понимала, что называть это украшение безделушкой абсолютное кощунство, но для меня оно таковым и являлось.

– Глупая безделушка это ты. – Прошипел тот сквозь зубы и перевел взгляд на Милу.

– Займись делом, я разберусь с тобой позже.

Проследив за девушкой, я поняла, что та направлялась к столику Владислава Романовича. Что ей от него нужно? Точнее, что его брату от него нужно? Какая ирония, он ведь понятия не имеет, что я тоже шпион, только с обратной стороны.

– Какого черта ты возомнила? – Он подошел ближе.

– Ну, это ведь было для меня? Я нашла его на своей кровати, значит оно мое? И я могу распоряжаться им, как хочу? Мне не понравилось, я подарила его Миле.

Мужчина молчал, сверля взглядом мое лицо. Господь всемогущий. Я бесила его. Просто раздражала. Его ноздри слегка дернулись и, это был уже третий раз, когда я поймала эмоцию на его лице за один день. Мне стоит начать отмечать такое в календаре.

Кажется, он как раз собирался что-то сказать, или сделать, очевидно, грубое, как на маленькой сцене напротив, появился мужчина и постучал по микрофону, создав мимолетный раздражительный скрежет, я поморщилась слегка, ужасный звук.

– Господа! Я надеюсь, вы все прекрасно проводите этот вечер, но он станет для вас еще более прекрасным, потому что прямо сейчас мы перейдем к главной части нашего праздника, которая существует благодаря нашему общему и дорогому другу – Максиму Никифорову! – Яркий свет ударил в лицо, и я поняла, что на нас навели прожектор, все в зале зааплодировали, включая мужчину, стоящего рядом. Он сделал шаг вперед, и когда прожектор погас, то вернулся обратно.

– Друзья, встречайте наших прекрасных дам! – Продолжил ведущий и в зале снова все зааплодировали, а я совершенно не понимала, что происходит и лишь волнительно наблюдала за передвижениями мужчин, которые уже собрались ближе у сцены, и поднимающимися наверх девушками в изумрудных платьях. Сердце загрохотало. Мужчина рядом даже не шевелился, я краем глаза поглядывала на него, пока теребила в руках маленькую черную сумочку, в которой прятала злосчастный мобильный Владислава Романовича, на всякий случай. Переведя взгляд, я попыталась найти его в толпе мужчин, но они все перемешались между собой, что я совсем потеряла его из виду, может и к лучшему.

Самой последней на сцене появилась Мила, и ведущий выстроил всех их по росту.

– Покажите нам ваши прекрасные личики, девушки! – Мужчина с микрофоном подошел к каждой и приподнял за подбородок из головы, так что глаза всех девушек устремились в одну точку. Они выражали безразличие и страх, одновременно. Чего они боялись? Затаив дыхание, я наблюдала за тем, что будет дальше. – Какие они прекрасные, не так ли?

Зал снова взорвался аплодисментами, даже кто-то присвистнул.

– А теперь. Девственница. Шаг вперед!

Блондинка невысокого роста, вцепившись пальцами в подол изумрудного платья, шагнула вперед, и я так переживала глядя на нее, что во рту пересохло.

– Всего одна, Макс? Разве это честно?

Все взгляды устремились на нас, точнее на того, кто стоял рядом со мной, и его выражение лица было таким же непроницаемым, как и прежде.

– Хорошо. Господа! Начнем наши ставки, стартовая цена за ночь с этой прелестной невинной красоткой, три тысячи долларов! Три тысячи раз, три тысячи, два! О, пять тысяч! Пять тысяч раз, пять тысяч. Шесть тысяч! Потрясающе! Шесть тысяч раз, шесть тысяч два, восемь тысяч! Восемь тысяч раз! Восемь тысяч два! Восемь тысяч! Продано!

Я сглотнула ком, в груди закололо и, я случайно отступила назад, едва задев стол. Слава Богу, на нем ничего не было, иначе, вы сами знаете.

– Он продал ее. – Шепнула я, тем самым привлекла внимание выродка, который привел ту девушку сюда. Это же его платья, его трофеи! Он смотрел на меня, а я едва сдерживала поток слов, который роился в голове. – Ты продал ее? Их всех!

– Заткнись. Веди себя тихо. – Он встал ближе и сжал мое запястье.

– Это безумие.

– Твое дело молчать, иначе окажешься на той сцене.

Странно, что я не там. Что его остановило? Мое платье? Якобы не по дресс-коду?

– Зачем я здесь?

– Смотреть. Учиться. Запоминать.

– Макс! – Прогремел голос ведущего, когда все девушки со сцены уже ушли, мое сердце колотилось где-то в ушах, и я поверить не могла, что Мила с легкостью отдала себя кому-то за четыре тысячи долларов. – Кажется, мы кого-то упустили. Она девственница?

Прожектор снова ударил в лицо, и я поняла, что теперь он подсвечивает только меня и все мужчины в зале тоже пялятся на меня, в то время, как я щурюсь от света и трясусь от страха. Ведущий спрыгнул со сцены и вальяжно подошел к нам, не убирая микрофона, он продолжил говорить: